В соответствии с процедурой построения системы фонем по данным физической реализации языковых знаков, изложенной прошлый раз, каждая фонема представляется множеством акустически и артикуляторно близких звучаний, различие между которыми в пределах одной фонемы не используется для различения слов, а различия между звуками разных фонем – используются. Таким образом, можно сказать, что фонема – это функциональный звуковой тип, тип звука, звукотип.
В русском языке общепринято выделение следующих фонем, хотя полное проведение формальной процедуры их выделения никогда не проводилось. Перечислять фонемы удобно, помещая их в таблицу универсального фонетического алфавита МФА {Рис. 8.1}, несколько упрощённую применительно к русской фонетике.
Рис. 8.1
|
Губно-губные |
Губно-зубные |
Передне-язычные |
Средне-язычные |
Задне-язычные |
|
|
п п’ |
|
т т’ |
|
к к |
Смычные |
|
|
|
ц |
ч’ |
|
Аффрикаты |
|
|
ф ф’ |
c c’ ш |
щ |
х х’ (ш) |
Фрикативы |
|
м м’ |
(в в’) |
н н’ |
й |
|
Сонанты |
|
(у) |
|
|
u ы у |
Гласные верхние |
|
|
(о) |
|
|
э |
о |
Гласные средние |
|
|
|
|
а |
Гласные нижние |
|
Губно-губные смычные согласные – это звонкие и глухие, твёрдые и мягкие /п, п’, б, б’/. (Будем русские фонемы обозначать руссими буквами). Такая же четверка согласных в клетках передне- и задне-язычных смычных согласных. Аффрикаты только две – глухие ц (твёрдая) и ч’ (мягкая). Фрикативные согласные – две четвёрки губно-зубных и переднеязычных (ф, ф’, в, в’, с, с’, з, з’). Кроме того, между переднеязычными и заднеязычными располагаются твёрдые /ш/ и /ж/, а также мягкие /щ/ и /ж’/, у которых двойное образование шумового фокуса: добавляется ещё шумящая щель в заднеязычной области.
Полностью заднеязычными являются /х/ и /x’/. Сонанты (то есть звуки, представляющие собой музыкальный тон несмотря на преграду в ртовой полости) представлены губно-губными /м/ и /м’/, переднеязычными Н и Н’, которые звучат за счет открытия носового тракта для голоса. Переднеязычные Л и Л’ звучат за счёт открытия бокового прохода в области языка – латеральные сонанты. Переднеязычные Р и Р’ звучат за счёт того, что преграда периодически размыкается – дрожание сонанты. Среднеязычный Й – полугласный; это фактически очень узкий гласный И с неустойчивой артикуляцией, которая скользит либо к полной смычке, либо к раскрытию в нормальный гласный звук.
Гласные образуют характерный треугольник, где И, У, А занимают крайние позиции в пространстве возможных гласных артикуляцией, а О, Э, Ы – позиции, промежуточные между крайними точками. И, Э – гласные переднего ряда; они обычно сочетаются с мягкими согласными. О, У – гласные заднего ряда; они характеризуются дополнительной губной артикуляцией. А и Ы считаются гласными среднего ряда.
Таким образом мы насчитали 43 фонемы.
Состоятельность и самостоятельность большинства фонем может быть легко доказана языковыми данными. Отдельность фонем твёрдых от мягких подтверждается противопоставленностью таких минимально различающихся по звучанию слов (минимальных пар) как: МОЛ/МОЛЬ, КРОВ/КРОВЬ, КОН/КОНЬ, ВАЛ/ВЯЛ, РАД/РЯД, МАЛ/МЯЛ, ШИТ/ЩИТ, ТАПКА/ТЯПКА – противопоставление твёрдых мягким; ПАР/БАР, ТЕЛО/ДЕЛО, КОТ/ГОД, - противопоставление звонких глухим, и т.д.
Но есть тут и сомнительные случаи. Трудно подтвердить самостоятельность мягких заднеязычных К’, Г’, Х’, поскольку в нормальных русских словах они всегда предшествуют гласным переднего ряда и поэтому их мягкость не требуется распознавать, она и так очевидна. По этой же причине сомнительна и самостоятельность (фонематичность) гласной Ы, которая всегда следует за твёрдой согласной, а её физические признаки близки к И, которая наоборот следует после мягких согласных. (Однако есть два слова, где эти гласные явно противопоставляются; это названия соответствующих букв). Не очевидна также целесообразность считать аффрикаты целостными фонемами, а не последовательностью двух фонем: Ц = ТС, Ч’ = Т’Ш’. Ещё может быть поставлен вопрос о двойных согласных. В словах типа СУМА / СУММА, НАЗОВУТ / НАС ЗОВУТ, КОСА / КАССА, ЦЕНА / ЦЕННА, ВЕДУ / ВВЕДУ, СУДИТЬ / ССУДИТЬ они явно противопоставлены и физически не разделяются на разнокачественные звуковые сегменты.
Более кардинальное сомнение возникает, если мы задумаемся о начальных предположениях процедуры выделения фонем, не высказанных явно. Почему мы решили, что признаки, по которым опознаются слухом фонемы, должны быть сосредоточены в пределах одномоментных физических свойств звука? В качестве исходных данных перед нами лежит лента физических параметров; так почему мы решили, что её нужно нарезать на фонемные участки строго поперёк? Почему признаки разных фонем не могут перекрываться по времени? Так в русском языке признак мягкости распространяется не только на сегмент согласного звука, но и на окружающие гласные, по которым мы в большой степени и опознаём мягкие согласные. Может быть, этот признак вообще воспринимается независимо от согласных и гласных, является отдельной фонемой, которая не имеет собственного звукового сегмента? Интересно то, что эта предполагаемая фонема тем не менее имеет собственную букву в орфографическом представлении речи (мягкий знак Ь). Такое решение проблемы мягкости позволило бы сократить число согласных фонем чуть ли не вдвое, что явно привело бы к сокращению объёма необходимой фонетической памяти языкового механизма. Фактически такое сокращение проведено в русской орфографии.
Другими такими же супрасегментными фонемами (то есть не имеющими собственного сегмента звука, а характеризующимися признаками, распределёнными сверху по нескольким сегментам), такими супрасегментными фонемами являются заведомо фонемы ударения и интонации. Впрочем, аналогично мягкости ударение можно представить и как сегментный элемент, если мы будем различать два ряда гласных фонем – ударные и безударные. Действительно, ведь разница между ними в русском языке очень велика, она видимо превосходит то различие между напряженными краткими гласными в английском языке, которое заведомо различает разные гласные фонемы.
Не вдаваясь в обсуждение этих спорных вопросов, обрачу внимание на то, что все перечисленные фонемы включают в себя достаточно заметно различающиеся реализации – аллофоны. Аллофоны гласных различаются степенью ударности/редуцированности, степенью продвижения языка вперёд под влиянием мягкости. Аллофоны согласных регулярно различаются степенью огублённости (перед губными гласными), которая в некоторых языках (например, кавказских) служит самостоятельным признаком огублённых согласных фонем. Незаполненные клетки таблицы согласных могут заполняться аллофонами соседних фонем под влиянием контекстных условий. Например, в составе предложений могут встречаться звонкие аллофоны Ц и Ч, губно-зубные П, Б, М, глухие Л, Р; согласные В и Й могут реализоваться либо как сонанты, либо как фрикативы. Акустическое различие между аллофонами может быть достаточно велико, но объединяет их то, что они воспринимаются как одна единица, один звуковой образ, для которого существует одна образцовая идеальная реализация, единый эталон звучания и произнесения, обнаруживаемый по разным акустическим признакам.
Итак, наш языковый механизм умеет воспринимать звуки речи в виде фонем, которые используются как средства выражения и различения языковых знаков, в первую очередь – слов. И мы уже говорили, что слова помнятся человеком (хранятся в языковом механизме) в виде последовательности фонем. Рассмотрим, как это осуществляется, на конкретных примерах.
Русское слово «свет» в установленной нами системе фонем записывается последовательностью /С В’ Е Т/. Но мы знаем, что это слово употребляется в различных падежных формах: «света», «свету», «светом», «свете» с соответствующими транскрипциями: /C B’ E T A/, /C B’ E T У/, /C В’ Е Т О М/, /С В’ Е Т’ Е/. При сохранении единого материального содержания этих форм слова (словоформ) они отличаются функциями в высказываниях. Поэтому мы делаем вывод, что здесь представлены сочетания двух знаков: одного, выражающего материальный смысл, и другого, выражающего функциональный смысл. Материальный смысл у всех этих словоформ един, он выражается корнем. Окончания выражают различные функциональные смыслы.Однако мы замечаем, что единый корень в этих словах выражен не совсем одинаковыми последовательностями фонем: в словоформе «свете» фонема \Т’\ - мягкая, а в других - \Т\ - твёрдая. То же самое наблюдается и в других словах: когда корень принимает окончание с переднеязычной гласной \И\ или \Е\, твёрдая конечная гласная корня заменяется на мягкую. Значит ли это, что в языковой памяти все эти слова должны храниться в двух вариантах – твёрдом и мягком? Очевидно, что нет. Достаточно хранить один твёрдый вариант, а в составе окончаний, присоединяемых к корню, следует иметь указание о заменен твёрдых согласных корня на мягкие. Поэтому словоформу «свете» нужно во внутренней языковой памяти членить так: СВ’ЕТ + ’E. Тогда все падежные формы слова “свет” естественным образом будут представлены единым корневым знаком, а к знаку, выражающему предложный падеж, будет относиться кроме звука [E] ещё и команда на смену последнего согласного в корне.
Здесь мы видим, что во внутренней памяти языкового механизма слово может храниться не в том составе фонем, в котором оно воспринимается слухом. Более того, во внутреннем представлении могут содержаться элементы, вовсе не воспринимаемые слухом, такие как вот эта команда «смягчения» согласных в окончании предложного падежа <’E>. (Внутреннее фонемное представление будем заключать в угловые скобки).
Ещё более показательный случай даёт рассмотрение таких слов как «рот», «ров», «лоб», «мох» и многих других. Словоформы существительного «лоб» – «лба, лбу, лбом, лбе, лбы, лбов, лбами, лбах» – все не содержат фонемы \О\, кроме исходной формы \ЛОП\, которая к тому же на конце имеет глухую фонему \П\, а не \Б\ как у остальных. Значит ли это, что в языковом механизме для выражения понятия «лоб» должны содержаться два знака - <ЛОП> и <ЛБ>? Скорее всего – нет. Если во внутреннем представлении кроме информации о звучании фонем будет записана информация о том, в каких случаях какое звучание должно быть реализовано в речи, то знак «лоб» может получить единое представление <ЛЪБ>, в котором знак <Б> включает в себя не только описание необходимой артикуляции, но и условие, когда эту артикуляцию следует отчасти модифицировать. А именно:
<Б> следует произносить как [Б], но перед глухими согласными и на конце слова голосовые связки должны прекратить работу и произвести звук [П]
Формально элемент внутреннего представления знаков <Б> можно записать через соответствующие ему звуки в виде условного оператора на каком-нибудь языке программирования. Этот оператор должен при построении речевой чепочки звуков проверять контекстное условие и в завистмости от выполнения условия производить тот или иной звук:
<Б> → {Если (условие глухости), то [П], иначе [Б]}
И мы видим, что внутреннее представление слов состоит вовсе не из фонем, являющихся образами («портретами») простых множеств сходных звуков, а представляет собой сущности совсем другой природы, природы операционных предписаний. Поскольку эти предписания касаются произношения тех или иных звуков, эти единицы также можно называть фонемами, но нужно и идейно и терминологически различать эти и другие «фонемы» как разные понятия. Поскольку прежние «фонемы» мы выводили из рассмотрения процесса восприятия речи, то назовём их фонемами речевосприятия. А элементы внутреннего представления языковых знаков, задающие способ озвучивания их при производстве речи, назовём фонемами речепроизводства. Однако нужно указать на условность этих наименований. Восприятие речи лишь начинается с фонем речевосприятия, но потом языковой механизм должен идентифицировать знак единым внутренним представлением независимо от его звуковых вариаций в конкретном контексте. Аналогично производство звуков речи только начинается с фонем речепроизводства, но потом речевые органы должны реализовать их как те или иные фонемы речевосприятия, поскольку именно восприятие слушателем есть цель производства речи.
Теперь вернёмся к нашему представлению слова «лоб» в форме <ЛЪБ>. В нём знаком <Ъ> условно обозначена специфическая фонема речепроизводства, которая не имеет однозначного аналога среди фонем речевосприятия. Если при реализации <Б> может быть произнесён тот или иной звук, то при реализации <Ъ> звук может быть произнесён, а может и вовсе отсутствовать, что определяется опять же проверкой некого условия (именно: условия, что следом идёт слог с гласным полного образования). Так что в речи звук [О] может появиться в результате реализации либо «постоянной» фонемы <О> как в слове «нос», либо в результате реализации «беглой» фонемы <Ъ> как в словах «лоб», «рот» и др. Таким образом, вместо одной фонемы речевосприятия \О\ мы имеем две фонемы речепроизводства – <О> и <Ъ>. Аналогично в соответствии с фонемой речевосприятия \Е\ мы имеем среди фонем речепроизводства две фонемы – «постоянная» <Е> и «беглая» <Ь>. Соответствующие обозначения беглых фонем выбраны здесь потому, что в древнерусском языке на их месте обычно звучали вполне постоянные гласные, обозначавшиеся на письме именно этими буквами.
Но всякая ли вариация слова требует введения новой фонемы речепроизводства? Рассмотрим, например, слово «полено». Во множественном числе оно имеет формы «поленья, поленьев, поленьям, поленньях», т. е. меняет твёртое \Н\ на мягкое, да ешё с наращением Й - \ПАЛ’ЕН’ЙА\. Этими формами слово «полено» отличается от сходных слов «колено, зерно» и др., которые такой мены звуков не знают. Но в слове «полено» мы не будем вводить особой новой фонемы <Н?> потому, что она потребовалась бы лишь для этого одного и может быть ещё пары слов («дно/донья», «колено/коленья» - в технике). Такая фонема только загромождала бы инвентарь единиц речепроизводства и память системы. Гораздо проще и экономней запомнить именно две формы знака и условия выбора одной из этих форм, записанное в программе реализации самого этого знака (слова «полено»).
Одним словом, введение тех или иных фонем речепроизводства определяется соображениями оптимальности устройства речевого механизма, экономией биологических ресурсов для заданного речевого поведения. К сожалению мы можем только строить гипотезы о критериях такой оптимальности и моделировать системы фонем речепроизводства при некоторых разумных критериях, ориентируясь на наши представления о том, как эти процедуры осуществлялись бы логикой современных компьютерных процессоров. Однако можно считать, что универсальным ресурсом, требующим экономии в биологических процессах, является время. («Время – деньги!»).
Время Т, необходимое для подготовки произнесения слова длиной l (содержащего l фонем), пропорционально числу этих фонем в слове и числу фонем N в составе всего инвентаря фонем речепроизводства, которые нужно просмотреть, чтобы отобрать из них каждую нужную для производства слова фонему. Т ~ l·N. Если за критерий оптимальности принять минимизацию этого времени в среднем для всего набора знаков данного языка, то оптимальная система фонем должна давать минимальное значение величине критерия К, равной произведению суммарной длины всех знаков языка L на общее число фонем в системе, К = L N.
Заменяя два варианта корня в словах типа «рот – рта» одним фонемным представлением <РЪТ>, мы почти вдвое сокращаем их длину (число фонем во внутренней записи слова), но при этом на единицу увеличиваем число фонем в системе N. При введение фонемы <Ъ> критерий К получает новое значение
К1 = (L – 0,5 m lсреднее) (N + 1) = lсреднее (M – 0,5 m) (N + 1),
где М – общее число знаков в языке, m – число знаков, в которые вводится новая фонема, а член 0,5 m lсреднее означает, что сумма длин всех знаков уменьшается при этом на половину длины тех знаков, которые будут содержать эту фонему.
Для эффективности введения новой фонемы нужно, чтобы К1 было меньше исходного значения К = L N. Произведя элементарные преобразования в получившемся неравенстве
lсреднее (M – 0,5 m) (N + 1) < L N,
получаем следующее условие
m > 2 M / (N + 1)
Это значит, что общее число слов, содержащих вводимую фонему должно быть достаточно велико. В русском языке беглые гласные встречаются в составе примерно 10% слов (или меньше), m = 1/10 M, и условие эффективности этих фонем принимает вид:
M > 20 M
/ (N + 1),
или
N
> 20.
Такое условие заведомо выполняется, поскольку число фонем в русском языке никак не меньше 40.
Этот вывод сделан в предположении, что новая фонема вдвое сокращает запись каждого знака в языковой памяти. Если же это сокращение составляет только 100р%, то в общем случае условие эффективности ввода новой фонемы принимает вид:
p m > M
/ N
где: М – число языковых знаков, хранящихся в памяти языкового механизма; N – число единиц в системе представления знаков; m – число слов, в которые вводится новая фонема; p – доля, на которую сокращается число единиц в представлении этих m знаков. Другая форма этого условия:
p μ
> 1/ N,
где μ – доля слов в языке, содержащих новую фонему. Иными словами доля анализируемых слов и/или коэффициент оптимизации должны быть достаточно велики; для русского языка их произведение должно быть более 1/40 = 0,025.
Вряд ли мы сделали хорошее предположение, что при введение «беглых фонем» объём записи слов типа «рот» сокращается вдвое. Реальнее экономия будет порядка одной фонемы. Тогда, если средняя длина русского слова около 7 фонем, то p = 1/7 = 0,14. При μ = 0,1 произведение pμ = 0,014, что меньше установленного критерия. При новых предложениях оказывается, что введение этих фонем нецелесообразно. Это рассуждение оправдывает тот факт, что лингвисты обычно не включают беглые гласные в число русских фонем. Однако эти же рассуждения показывают, что этот вывод сильно зависит от сделанных предположений об устройстве языкового механизма, обычно же при описании русской фонетики выделяют равное количество фонем речепроизводства и фонем речевосприятия, находящихся во взаимно однозначном соответствии. Для каждой фонемы речепроизводства имеется фонема речевосприятия, которая является основным вариантом реализации звука в сильном положении фонемы (в положении, где реализация фонемы в минимальной степени зависит от контекста). Но несмотря на взаимную однозначность фонем двух типов, их внутренняя сущность различно. Если фонемы речевосприятия описываются как некие области в пространстве звуков, то фонемы речепроизводства – как программы выбора того или иного звучания в зависимости от положения в речевой цепи.
Для русских гласных условия реализации определяются, главным образом, местом относительного ударения в слове и соседством с мягкими или твёрдыми согласными. Гласные фонемы речепроизводства можно задать следующей таблицей:
|
Условия |
Фонемы речепроизводства |
|||||
|
Предшествующий согласный |
Ударность |
<a> |
<o> |
<y> |
<e> |
<и> |
|
Твердый |
Ударный |
[Λ] |
[O] |
[y] |
[Э] |
[Ы] |
|
Предударный |
[Λ] |
[Λ] |
[y] |
[Ыэ] |
[Ы] |
|
|
Заударный |
[Ъ] |
[Ъ] |
[у] |
[Ъ] |
[Ы] |
|
|
Мягкий |
Ударный |
[Ä] |
[Ö] |
[ÿ] |
[E] |
[И] |
|
Предударный |
[Иe] |
[Иe] |
[ÿ] |
[Иe] |
[И] |
|
|
Заударный |
[Ь] |
[Ь] |
[ÿ] |
[Ь] |
[И] |
|
Столбец звуковых реализаций каждой фонемы речепроизводства вместе со столбцом условий этих реализаций и есть звуковое представление этой единицы языкового механизма.
Для шумных согласных условиями реализации является соседство с мягким или твёрдым, глухим или звонким, вокальным или шумным звуком. Программы выбора реализаций русских шумных можно представить следующей таблицей, где указаны губные смычные фонемы; остальные шумные согласные ведут себя подобным же образом.
|
Условия (Следующий звук) |
Фонемы речепроизводства |
||||
|
<П> |
<Б> |
<П’> |
<Б’> |
||
|
Вокальный (сонорный, гласный) |
[П] |
[Б] |
[П’] |
[Б’] |
|
|
Шумный |
Звонкий твёрдый |
[Б] |
[Б] |
[Б] |
[Б] |
|
Звонкий мягкий |
[Б’] |
[Б’] |
[Б’] |
[Б’] |
|
|
Глухой твёрдый |
[П] |
[П] |
[П] |
[П] |
|
|
Глухой мягкий |
[П’] |
[П’] |
[П’] |
[П’] |
|
|
Конец слова (пауза) |
[П] |
[П] |
[П’] |
[П’] |
|
Мы видим, что в большинстве контекстов различные фонемы речепроизводства реализуются одинаковыми звуками. Это явление называется нейтрализацией фонем. Позиции, где наблюдается нейтрализация, называются слабыми для того контраста фонем, который в этой позиции пропадает. Позиции, где фонемы речепроизводства реализуются разными звуками, называются сильными для того контраста (дифференциального признака) который различает эти звуковые реализации.
Для русских гласных сильной позицией является ударная. В экающем произношении все позиции являются сильными для противопоставления узких гласных <и>, <y> остальным. В икающем произношении [иe] и [ь] произносятся неотличимо от безударного [и], поэтому только <y> не подвергается нейтрализации нив одной из позиций.
Для шумных согласных все позиции перед шумными согласными являются позициями нейтрализации по признакам звонкости и мягкости, а конец слова – только по признаку звонкости. Сильной является позиция перед вокальным звуком – гласным или сонорным согласным.
Эти таблицы иллюстрируют природу фонем речепроизводства, которые необходимо отличать от фонем речевосприятия в структуре не только русского, но и каждого естественного языка.
